- ( машин. ) шаг зубчатого зацепления

(se rendre compte (de qch))
отдавать себе отчет в чем-либо, понимать, сознавать что-либо
Il se rendait compte, par exemple, que Dave, l'aîné des garçons, n'était pas la bonne brute toute simple qu'il s'était imaginé. (G. Simenon, La Boule noire.) — Теперь он прекрасно видел, например, что старший из его сыновей, Дейв, вовсе не такая уж божья коровка, как он воображал.
- Rends-toi compte, ma petite fille, reprit Aimée, que ce bracelet, s'il fallait racheter le même aujourd'hui, nous ferait rendre les dents de la gorge. (M. Druon, L'Hôtel de Mondez.) — - Подумай, доченька, - заговорила Эме, - ведь если бы нам сегодня пришлось выкупить такой браслет, мы должны были бы снять с себя последнюю рубашку.
Depuis quelques jours on m'accable de lettres anonymes qui racontent que Germaine passe sa vie au scating avec un amant. J'ai voulu me rendre compte et je constate que c'est faux. (J. Cocteau, Le Grand écart.) — Вот уже несколько дней как меня одолевают анонимными письмами о том, что Жермена проводит время на скетинге с любовником. Я захотел сам в этом удостовериться и вижу, что это ложь.
- Nous avons eu une longue conversation. J'ai pu me rendre compte qu'il ne s'agit pas entre lui et Carole d'un sentiment sérieux. (H. Troyat, Les Eygletière.) — У нас был долгий разговор. Я могла убедиться, что между ним и Кароль нет серьезного чувства.
Au cours d'un déjeuner, la veille, à Hanoi, Pommardier s'était rendu compte que l'Américain et le Vietnamien étaient prêts à faire front contre lui. (P. Courtade, La Rivière Noire.) — Накануне, за завтраком в Ханое, Поммардье догадался, что американец и вьетнамец были против него заодно.

Я сказала это так тихо, что они не расслышали, а может быть, не захотели расслышать. На другое утро я сидела над фразой Бергсона – я потратила несколько минут, чтобы ее понять: «Сколь различны ни казались бы на первый взгляд факты и их причины и хотя по правилам поведения нельзя заключить о сути вещей, мы неизменно черпаем стимул для любви к человечеству только из неразрывной связи с исходным принципом человеческого рода». Я повторяла эту фразу сначала тихо, чтобы не растравлять себя, потом в полный голос. Я внимательно вглядывалась в нее, обхватив голову руками. Наконец я ее поняла, но чувствовала себя такой же холодной и бездарной, как когда прочла ее в первый раз. Продолжать я не могла: я вчитывалась в следующие строчки с прежним усердием и готовностью, как вдруг какой-то вихрь всколыхнулся во мне и швырнул меня на кровать. Я подумала о Сириле, который ждал меня в золотистой бухточке, о тихом покачивании лодки, о вкусе наших поцелуев и - об Анне. Подумала о ней так, что села на кровати с сильно бьющимся сердцем, твердя себе, что это глупо и чудовищно, что я просто ленивая, избалованная девчонка и не вправе позволить себе так думать. Но против воли мне лезли в голову мысли – мысли о том, что она зловредна и опасна и необходимо убрать ее с нашего пути. Я вспомнила о только что кончившемся завтраке, за которым я не разжимала губ. Уязвленная, осунувшаяся от обиды, чувствуя, что презираю себя, что мои переживания смешны… Да, именно в этом я и винила Анну: она мешала мне любить самое себя. От природы созданная для счастья, улыбок, беззаботной жизни, я из-за нее вступила в мир угрызений и нечистой совести и, совершенно не привыкшая к самоанализу, безнадежно погрязла в нем. А что она могла мне предложить взамен? Я взвешивала ее силу: захотела получить моего отца - и получила. Понемногу она превратит нас в мужа и падчерицу Анны Ларсен, то есть в цивилизованных, хорошо воспитанных и счастливых людей. Ведь она и вправду даст нам счастье. Я предвидела, с какой легкостью наши уступчивые натуры поддадутся соблазну заключить себя в рамки и сложить с себя всякую ответственность. Слишком велико ее влияние на нас. Я уже начала терять отца – его смущенное, отвернувшееся от меня за столом лицо мучало, преследовало меня. Я едва ли не со слезами вспоминала о нашем былом сообщничестве, о том, как мы смеялись, возвращаясь под утро в машине по светлеющим улицам Парижа. Всему этому настал конец. Меня Анна тоже приберет к рукам, будет вертеть и распоряжаться мною. И я даже не почувствую себя несчастной, она будет действовать умно, с помощью иронии и ласки, и я не смогу - а через полгода уже и не захочу - ей сопротивляться.